Чук и Гек

Есть большая тема покаяния народа, а есть частные истории. Меня они интересуют больше. Я хочу через них показать, что тема репрессий до сих пор не отболела, она актуальна.

Как ставить сегодня про 37-й? Мне кажется, что сейчас главное — вскрыть старые раны, травмы; мы либо эти проблемы откладываем, либо решаем. И сейчас еще есть возможность к ним обратиться. И дело даже не в том, что уходят живые свидетели эпохи. У нас очень короткая память. Мы выучены не помнить. Ни в коем случае нельзя было говорить, что родственники у тебя либо НКВДшники, либо репрессированные. Это замалчивается, начиная с семьи.

Наш второй драматург Алина Шклярская нашла женщину, у которой сохранились дневниковые записи о репрессиях. Она передала эти материалы нам — хотите читайте, я читать не буду. Она не хочет этого знать. И многие из нас не хотят этого знать. А это же потом все аукнется в личных отношениях, везде. Это зло проявляется, оно сидит в нас.
У каждого из нас есть травма оттуда — из 37-го. И это очень конкретные истории. И мне кажется, что как раз спектакль решает вот эти частности. Как возможность что-то важное понять, принять, простить.

В 1939 году Аркадий Гайдар написал детский рассказ о двух московских мальчишках, которые, отправившись вместе с мамой к папе в тайгу на поезде, почувствовали вдруг сопричастность «этой огромной счастливой земле, которая зовется Советской страной». В эти же годы миллионные массы советских людей, снявшись с мест, проделывали тот же самый, но менее счастливый путь на восток не по своей воле. Мерзли, голодали, гибли в лагерях — в общем, скорбный исторический фон для небольшого оптимистического рассказа. Режиссер-документалист Михаил Патласов вывернул «Чука и Гека» наизнанку, и результат вышел совсем не для малышей. Поезд идет на восток по детской железной дороге сквозь горы и леса, а из ночной черноты, окружающей его, встают реальные фигуры зэков и вертухаев, записавших свои воспоминания о сталинских лагерях. Видеокамера выхватывает лица актеров, читающих тексты из мемуаров Георгия Жженова, Тамары Петкевич, Агнессы Мироновой-Король и многих других, и это тесное соседство детской сказки и страшной были производит особенно сильный эффект.